Свой среди чужих  - Виктор Тюрин

– Эй! Сюда! Тут наш!

На его крик кинулось сразу несколько человек, подбежавших к бронетранспортеру. Командир отряда, до этого разглядывавший немцев, повернул голову в его сторону:

– Что там за наш, Сашка?!

– Не знаю. Один в нашей форме. Пленный, что ли… У второго немецкая форма, но без погон, – неуверенно ответил молодой парень.

Стоило мне услышать эти слова, как я быстро зашагал к бронетранспортеру. Мозг быстро связал полковника абвера и старшего лейтенанта Мошкина, так как оба они имели прямое отношение к тайне. Если Мошкин хоть и стал для меня в какой-то степени неожиданностью, но все равно не такой большой, как мертвец в военной форме без знаков различия. Им был предатель с фотографии, который несколькими днями ранее опознал старшего лейтенанта в группе пленных.

«Почему их вместе везли? Или один был под охраной, а для предателя другого места не нашлось? Но почему они тогда в бронетранспортере, а не в грузовике с солдатами. Хм. А куда фрицы второго предателя задевали?»

Долго ломать голову над этими вопросами я не стал, так как все эти загадки были не для моего ума. У меня было свое, четко очерченное задание. Спрыгнув на землю, я подошел к пленным немецким офицерам. Командир, все это время стоявший рядом с фрицами, бросил на меня вопросительный взгляд, собираясь узнать у товарища из Москвы его особое мнение. В ответ я сделал многозначительное лицо, мол, потом поговорим, после чего обратился к немцам:

– Господа, здравствуйте. Насколько я понимаю, вы господин Густав фон Клюге?

– Вы хорошо осведомлены, господин русский разведчик, – ответил мне немецкий полковник. – Может, вы для начала представитесь?

– Вам это не нужно. Где документы?

– Какие документы? – при этом полковник усмехнулся краешками губ.

Он уже понял, что засада была организована именно на него и его не убьют прямо здесь, на грязной лесной дороге, поэтому вспыхнувший в нем страх смерти почти погас и теперь только тлел где-то глубоко внутри него. Он им нужен живой. Его повезут в Москву. А там видно будет.

– Вам лучше знать. Вы же ради них сюда приехали.

– Не знаю, о чем вы говорите.

– Пусть так, – и я повернул голову к стоящему рядом с ним подполковнику. – А вы кто будете?

– Барон фон Болен.

– Вы имеете какое-либо отношение к полковнику?

– Нет.

– Значит, вы для меня бесполезны.

Подполковник вздрогнул. Он видел бросаемые на него время от времени взгляды партизан и понял, что в эти самые секунды решается его жизнь, но при этом повел себя как мужчина.

– Моя смерть ничего вам не даст.

Эта фраза из уст человека, почти приговоренного к смерти, была достойна уважения. В его глазах клубился страх, но при этом у него хватало силы воли держать себя в руках.

«Ничего мужик, крепкий», – подумал я, а вслух сказал:

– В лагере разберемся. Руки обоим связать. Заберем с собой.

– Обоих? – сразу уточнил командир отряда.

Я его понимал. Ему очень хотелось отдать на расправу своим парням этого лощеного гитлеровца, чтобы они как-то могли поквитаться за убитых товарищей.

– Обоих. Все найденные документы и бумаги, кроме военных книжек, должны быть переданы мне, Никита Семенович. А сейчас…

– Эй! Народ! А он дышит! Точно, еще живой!

Я обернулся на крик. Оказалось, что когда партизаны стали тащить из бронетранспортера тела Мошкина и предателя, старший лейтенант вдруг неожиданно застонал. Быстро подойдя к телу, я склонился над ним. Сейчас он смотрел прямо на меня, но, похоже, ничего не видел, потом снова закрыл глаза и провалился в забытье. Партизан, исполняющий роль санитара, вопросительно посмотрел на меня.

– Чего смотришь?! – зло бросил ему я. – Окажи ему помощь!

Тот коротко кивнул головой и принялся за дело. Я обернулся к командиру отряда.

– Никита Семенович, подойдите.

Подойдя, тот бросил взгляд на тела, лежащие на земле, потом посмотрел на меня. В его взгляде читался вопрос: что еще? Я ткнул пальцем в труп предателя.

– Это человек, которого мы искали. Запомните его лицо. Возможно, потом вам придется давать показания.

Партизанский командир скривился, словно у него неожиданно заныл зуб, бросив на меня неприязненный взгляд. Зачем меня в свои дела вмешиваешь, говорил он глазами, но вслух ничего не сказал, только кивнул. Я его понимал. Его отряд понес весьма ощутимые потери в людях, а тут еще вешают на шею обязательства, связанные с важной государственной тайной. И как потом все это для него обернется?

– А что второй? – спустя несколько секунд спросил он.

Стоило мне увидеть тело Мошкина, то я сразу решил его не признавать, вот только теперь, когда оказалось, что тот может выжить, передо мной снова встал тот же самый вопрос: признать или нет? Колебался до последней секунды и все же решил сказать: нет. Если что, решил я, скажу, что не хотел светить контрразведчика перед партизанами. Ведь неизвестно, с какой миссией он оказался в тылу врага. То ли пленного, то ли разведчика.

– Не знаю этого человека, – после чего пошел к автомобилю и стал внимательно, с особой тщательностью, обыскивать его под неприязненными взглядами партизан, которых к машине не подпускал комиссар. Единственным результатом поисков стали два портфеля из кожи, желтого и коричневого цвета, лежавшие на заднем сиденье. Забрав их, подошел к командиру отряда: – Мы можем идти.

Сразу после того, как мы вернулись на базу, командир составил шифровку, но отсылать ее не стал, а почему-то показал мне. Текст короткий: задание выполнено. Полковник захвачен.

– Вы ничего не хотите добавить к тексту?

– Нет.

– Воля ваша. Будете допрашивать немцев?

– Фон Клюге – нет, а вот с другим, подполковником, поговорю. У вас есть человек, знающий немецкий язык?

– Сейчас никого нет. Девушка была. Учительница. Только ее в начале лета убило.

– Ясно.

Сейчас я исходил из одного мудрого правила: меньше знаешь – крепче спишь. Мне нельзя было влезать еще глубже в это дело, от которого явно попахивало дерьмом. Меня по-любому будут крутить на допросах, так зачем давать следователям лишние шансы утопить меня. Именно поэтому портфели пленных немецких офицеров и все бумаги, которые были найдены, были сложены в мешок при командире и комиссаре, и теперь все это находилось в штабе, под охраной часового.

Подошло время ужина. Я только вышел из землянки, чтобы похлебать горячего, как ко мне подбежал совсем молодой партизан, почти мальчишка, с лицом, полным важности, видно от оказанного ему доверия, передал приказ:

– Командир отряда приказал вам срочно прибыть в госпиталь!

– Куда? – невольно спросил я, озадаченный подобным распоряжением.